Панцирь цикады. Лиссабон. Август 2024

Иногда я думаю, как вернуть себе русский язык. Что почитать или посмотреть. Потом быстро вспоминаю, что мне надо не русский возвращать, а обретать португальский. Закрываю интервью с Верой Полозковой и включаю радио, по которому передают новости края Европы на Иберийском полуострове.

Я Катя. У меня три паспорта и почти каждый день в разных ситуациях я использую четыре языка. Ни один из них не является для меня больше родным. Вернее, не так. Ни одним из них я не владею на уровне родного.

На русском я почти ничего не пишу с 24 февраля 2022 года, с тех пор, как началась эта страшная война. Она застала нас в походе на юге Испании. Та зима в Андалусии выдалась знойной, и мы в каждом месте останавливались на пару дней, чтобы залечить мозоли после долгих часов в пути. Помню, как я проснулась в хостеле для пилигримов, где кроме нас с Максом в ту ночь никто не останавливался. Мы спали в большой просторной комнате с шестью двухэтажными кроватями. Я прочитала новости и посмотрела на Макса, его лицо освещало солнце, проникающее через крошечное окно под потолком. Он крепко спал. Я лежала и не могла пошевелиться от ужаса. Вдруг Макс резко встал и подошел к моей кровати. “Война началась”, сказала я ему вместо “доброго утра”. Потом мы еще неделю шагали по красной глиняной земле, расчерченной рядами оливковых деревьев. Хотелось, чтобы поход никогда не заканчивался. Чтобы путь продолжал вечно говорить с нами на доступном и понятном языке цветущего миндаля, дорожной пыли, снежных вершин, выжженных полей и медовых закатов.

Я уже не помню, когда жила в пространстве одного языка. Там, где можно сосредоточиться на передаче смысловых нюансов, а не подбирать в панике слова, на ходу заменяя английскую грамматику португальской. “Это слово я знаю только на иврите. А это, вроде, на всех четырех, но на португальском именно сейчас не всплывает из памяти”. И так далее. Мычу, тыкаюсь, изъясняюсь на наречии птиц и насекомых. Кстати, про насекомых. Вы когда-нибудь видели панцирь цикады, который она сбрасывает во время линьки? Полый и сухой, он так и остается висеть на стволе дерева, когда хозяин уже расправил крылья и улетел. Из этой тишины и неподвижности рождается звук — резкий острый голос цикад, заглушающий все вокруг. Когда слова уже не нужны ни на каком языке. Падаешь в эту металлическую звуковую сетку и качаешься в ней, забывая о том, что ты так и не выучила, как называются цикады по-португальски.