Collecting Moments

Достопили от одной столицы до другой 140 км на двух машинах. В Загребе голосовали два часа с знаком "SLO" рядом с автобусной остановкой на Люблянском проспекте - единственном возможном месте для автостопа до съезда на шоссе. В итоге остановился небольшой фургон. Водитель объяснил нам, что его конечный пункт — за 20 км до Любляны, но возможны некоторые проблемы на границе. Какие конкретно мы сразу не поняли, но быстро загрузились в машину. Выяснилось, что он едет с мебельного склада в Загребе и обычно проезжает через небольшой пограничный пункт, открытый только для словенцев и хорватов. Поговорив со своим другом-пограничником, наш водитель выяснил, что иностранцев там не пропускают ни при каком условии. Ради нас ему пришлось стоять в общей очереди на КПП Брегана-Обрежье, но, к счастью, всего десять минут. По дороге в Словению он рассказал нам, что владеет несколькими мебельными магазинами и через месяц собирается открывать салон кухонь Gorenje, в котором мы чуть позже побывали

Раннее утро началось с лучшего бурека в городе и домашнего йогурта в албанском кафе в центре Дарувара. После плотного завтрака Алекс вывез нас на дорогу в сторону Загреба, куда мы собирались добраться автостопом. С картонкой с надписью “Kutina” (не очень далекая деревня по пути) мы простояли безрезультатно полтора часа. Первым остановился новый белый джип, водитель которого — риэлтор из Пулы — возвращался домой с похорон из Дарувара и мог довезти нас почти до Загреба. В ходе оживленной беседы, прерываемой многочисленными деловыми звонками, выяснилось, что его младший брат — путешественник, кочевник, танцор и автостопщик — жил в Австралии в одном доме с моей подругой из Орла, которую я вписывала по каучсерфингу в Чиангмае в Таиланде. Алёша (“у меня русское имя, вам будет легко”) даже не удивился такому совпадению: “Было бы невероятно, если бы у вас не было общих друзей с моим братом. Он знает всех и везде!” Алёша высадил нас на шоссе за будками оплаты проезда, где мы поймали следующую

Лес, тишина, солнце пробивается сквозь сосны. Я на еврейском кладбище в Римском лесу в Даруваре. Брожу между могилами, вспоминаю иврит. פּ'נ — “здесь лежит” — Эдуард Вайс (1873-1874) и Каролина Вайс (1871-1872), а “здесь похоронены” — Ада (1902-1903), Йосип (1904-1905), Юдита (1910-1913). В то время, видно, была высокая детская смертность. ת נ צ ב ה — “Да будет душа твоя завязана в Узле Жизни” — Юлиана Пик (скончалась 26 мая 1929 года в возрасте 80 лет) — успела пожить и умереть… А в 1941-м в лагерях погибли ее сыновья Яков и Давид, их жены Берта и Шарлотта, внуки Рудольф, Герман, Мальвина, Юлия и Корнелия-Эдит, правнуки Лея, Аста и Дагор. Никто не вернулся! Вторая мировая, Хорватия — усташи, зверства, концлагеря. Марко Флайшахер (1899-1983) чудом выжил один из всей семьи. После войны он несколько лет ухаживал за этим кладбищем. В 1973 году оно было объявлено памятником жертвам нацистского террора. Самая поздняя могила датируется 2015 годом, в ней похоронен Златко Биненфельд — א

Из Яйце до Баня-Луки ехали по невероятно красивой, но очень опасной горной дороге, вдоль которой на многих крутых поворотах стоят памятные таблички с именами погибших в авариях. Водитель — молодой инженер-электрик — возвращался с рабочего объекта за 100 км от дома. По пути он решил показать нам деревню, откуда родом его жена - Крупа-на-Врбасу. Когда-то это чудесное место, где сохранилось множество старых водяных мельниц, было популярно среди туристов. Сегодня путешественники наведываются сюда редко, потому что местный не то чиновник, не то адвокат и бизнесмен возвел себе виллу на берегу речки и закатал под асфальт площадку для кемпинга. На единственной открытой мельнице сохранилась надпись на английском “Hot traditional doughnut with cream cheese”. Хозяева пригласили нас попробовать свежеприготовленные горячие пончики из свежемолотой гречневой муки с каймаком (местным мягким сыром). В разговоре на сербском с нашим водителем пожилой мужчина — владелец мельницы — часто повторял слово “уж

Сегодня один водитель угостил нас свежим хлебом, горячим, прямо из печи, а другой пригласил на завтрак в хорватский дом в Боснии и Герцеговине к своим сватам. Проехали автостопом 100 километров с Адриатического побережья до Мостара за четыре часа на трех машинах.

Восемь незабываемых дней на побережье Адриатического моря в Hostel Dalmatia . Спали в палатке на крыше — и такой каучсерфинг тоже бывает :) "Energy is a good thing. It never dies!"

Улететь из Хорватии оказалось сложнее, чем выговорить название исландского вулкана, создавшего всемирный авиахаос. Сегодня из Пулы отменили все рейсы в Германию, где у странницы была пересадка на лоукост в Лиссабон. Этот крошечный аэропорт, из которого до города можно добраться только на такси и где не работает обмен валюты, оказывается, еще и закрывается на ночь. Страннице пришлось договариваться с полицейскими, чтобы те позволили ей переночевать в зале регистрации, и завтра попробовать сесть на первый рейс в Загреб (если небо над Хорватией еще будет открыто). Полицейские оказались очень милыми - выделили мне скамейку, на которой я расположилась в спальнике, и несколько раз приходили поинтересоваться, не холодно ли мне. Утром страннице таки удалось улететь в Загреб, откуда она три дня добиралась через Мюнхен автобусами до Лиссабона. В те дни, когда бушевал Эйяфьядлайёкюдль, даже пассажиры бизнес-класса в костюмах и с кожаными портфелями были вынуждены ехать через всю Европу на Eurol

«АПОКСИОМЕН» (греч. скребущий себя), скульптурное изображение очищающего себя стригилем атлета. Самой известной и совершенной считается статуя Апоксиомена, выполненная греческим скульптором Лиссипом. Из римских источников известно, что по окончании строительства акведука в 19 г до н.э., в Риме были открыты первые общественные бани – Thermae Agrippae, в которых и была размещена статуя Апоксиомена. Вот, как пишет о ней Плиний в «Естественной истории»: «Лиссип, как я уже писал, был очень плодовитым скульптором и создал больше статуй, чем кто-либо другой из известных нам художников. Среди них и статуя «атлета, очищающего себя стригилем», которую Марк Агриппа приказал установить у входа в свои бани, и к которой с особым трепетом относился император Тиберий. Несмотря на то, что в начале принципата Тиберий еще пытался сдерживать свои эмоциональные порывы, в этом случае он не смог устоять перед соблазном и приказал перенести Апоксиомена к себе в спальню, а перед термами установить другую ст

День 45. Задар. Задар оказался довольно оживленным эклектичным городком с византийскими, романскими и ренессансными церквушками, средневековыми площадями, римским форумом и триумфальными арками, венецианскими львами, руинами, раскопками и цветущими тюльпанами... Но именно здесь страннице стало понятно, зачем стоило приезжать в Хорватию. Морской орган… Природа, играющая на рукотворном инструменте и сама ему аккомпанирующая. Музыка и шум волн. Песня без слов на фоне моря и закатного неба... Когда-то Альфред Хичкок назвал закат в Задаре самым красивым в мире: "The settings of the sun in Zadar has left incredible strong impacts that have not faded to this day. As a huge and perfectly placed symbol that dips into the sea, the Zadar sunset is a magnificent scene that has outlived time. Distinguished globe-trotters travel writers bear witness, thousands of postcards of the setting of the sun from the Zadar waterfront give proof: the most beautiful sunset in the world can be seen and ex

День 42. Сплит. В квартире на чердаке. Абстракция успокаивает, как и капающий дождь за окном…

День 41. Шибеник. Чтобы познакомиться с жителями Шибеника XV столетия, достаточно просто взглянуть на скульптурный фриз городского собора. На этих портретах реалистично изображены самые разные типажи и персонажи средневекового общества. Кроме того, здесь представлена вся местная мода того времени на головные уборы, прически, форму усов и бороды. "The faces have a portrait-like quality and, according to legend, were inspired by the residents of Sibenik, marking the first time so much purely secular sculpture was applied to a religious building. These "portraits" are reflective of Juraj Dlamatinac's Renaissance leanings, marking a departure from the medieval notion of a world dominated by religion to one in which man's awareness of nature and himself allowed for a more scientific approach to the universe. The faces on the exterior frieze are the most distinctive sculptural work associated with the cathedral, overshadowing all conventional religious imagery."