Collecting Moments

Четвертый день на Кюсю - в Кагошиме. Пообедали на берегу океана с видом на величественный, могущественный вулкан Сакурадзима. Окунули ноги в горячий источник на черном острове с огненным закатом. Поужинали в душевном семейном ресторане с нашим удивительным хостом Набу. Он только что вернулся из Монголии, где две недели прожил в юрте с кочевниками. - Они мне на прощание лошадь подарили, представляете?! Я ведь здесь на ветеринара учусь и подрабатываю в конном клубе - знаю, как с животными обращаться, и умею ездить верхом. Я всё время, что там провел, помогал мужчинам. Мы вместе овец пасли, стригли их, прививки делали.

В сумерках, когда духи дождя и ветра засыпают, в горный храм приходит старик. Он наливает воду из источника в каменные чаши и ждет птиц. Долго сидит в тишине падающих лепестков сакуры и вглядывается в темноту вечернего леса. Если прилетает необычно яркая, он ее фотографирует. Потом встает и медленно спускается навстречу фонарям большого города. Лодка, покачиваясь на волнах, прорезает багряную дорожку, на солнечном диске высвечиваются три силуэта. Бабушка с дедушкой везут внука на маленький зеленый остров, подальше от небоскребов Гонконга. Они пришвартовываются, привычным движением привязывают моторку , поднимаются на высокий берег и исчезают из виду в узком переулке. Закаты в нашей жизни случаются гораздо чаще восходов. Так уж получается, что что мы успеваем на закрытие, прощание, последний яркий всплеск, после которого лишь безмолвие ночи.

Без двадцати три — пауза, остановка. Ночи? Дня? Не важно. Замереть, притаиться. Прислушаться к дыханию джунглей. Уловить запах океана под горой. Сокол прорезал небо в окне острым крылом. Ветер с моря задел занавеску и отпустил — вместо силы паруса лишь нежность и легкость. Собака аккуратно ступает по расколотой плитке во дворе. Время не щадит и не забывает. Оно в свисающей лохмотьями штукатурке, в мраморных разводах на стенах, в геометрически расчерченном пространстве вместо крыши. Оставленный, заброшенный, покинутый дом — на часах два сорок.

Есть чай ложкой — это древняя традиция, сохранившаяся в деревне Дасю на востоке от Гуйлиня. Чайные листья, имбирь и китайские травы толкут, добавляют масло, потом варят на огне. Получается терпкий горячий напиток. В него засыпают воздушный рис, орехи и зелень и едят из чашки, как суп. Он тонизирует, отрезвляет и улучшает пищеварение. Говорят, этот горький чай хорош с пивом. Выпил — осоловел, закусил — взбодрился. Местные так и делают, сидя по вечерам в уличных едальнях.

Кривые мощеные улочки, покосившиеся деревянные домики с шиферными крышами, бумажные красные фонарики, качающиеся на ветру, разноцветные вышитые фартуки на веревках... Пять веков назад на горном склоне над озером заложили крепостную стену. Теперь над полузаброшенной деревушкой Цзеньшань возвышается каменная голова. Когда-то она таилась на дне древнего моря, а сейчас склоняется над водной гладью. На потрескавшемся морщинистом лице можно прочесть всю историю этого старого поселения. В сланце, как в слоеном пироге, — каждая эпоха запеклась отдельным коржом.

Не осталось сил дальше идти Ты встречаешь весну на своем пути Когда хочется лечь и уснуть без снов С сентября по май - ты родился вновь? Мне мечталось в странствии не забыть, А смириться, срастись и остаться жить Без ответов, с вопросами, но без слёз. Чтоб душить перестало отсутствие гроз Чтобы дождь без грома и тихий свет Чтобы знать, что дома тебя больше нет.

Эта веселая девушка с кудрявыми волосами (“химическая завивка”, как потом призналась она) и большим новым чемоданом (“я ездила в город за покупками на три дня”) зазвала нас к себе в гости. Она долго смеялась, узнав, что мы приехали в ее деревню просто погулять. “Вы уже обедали? Пойдемте лучше ко мне. Здесь же ничего интересного нет. Даже караоке!” Так мы попали в просторный деревянный дом на холме с прекрасным видом на зеленые горы и реку в долине. - Вы голодные? Мясо будете? Я приготовлю хого, как у нас принято. По традиции мяо девушка после свадьбы уходит в семью мужа. Живут часто скученно, несколько дворов рядом. Так и здесь — неподалеку стоит дом деверя, у него жена и пятимесячная дочка. Темно, холодно, на печи лежит лепешка из клейкого риса. “Еды у нас мало”, — признается молодая хозяйка, угощая нас мандаринами. Кривые улочки села Баудэ, будто прилипшего к горному склону, не отмечены на картах туристических маршрутов. Иностранцы сюда не заходят, работы нет. Жители вынуждены ез