Collecting Moments

Пастухи в Серра-да-Эштрела В далеком горном царстве дошел до короля слух о пастухе, который тихими холодными ночами согревался в лучах самой красивой звезды на черном куполе. Послал он гонцов в хижину на холме и велел хозяину явиться во дворец. Король пообещал пастуху несметные богатства, если тот подарит ему свою небесную подругу. Не раздумывая, бедный человек ответил, что без любимой даже жизнь в роскоши для него бессмысленна. С тех пор по нитям дорог, опутывающим зеленые горы Звездного хребта, бродят одинокие пастухи. В руках у них посох, в котомках — овечий сыр и свежий хлеб. За день они устают карабкаться по извилистым тропам меж тяжелых гранитных камней. Люди сторонятся их так же, как и больших мохнатых собак, охраняющих стадо. На закате пастухи взбираются в густые облака на вершину и терпеливо ждут, когда на темном своде появится их подруга Эштрела.

Ажурные башенки, словно вылепленные из морского песка. Игра теней и света на локонах-завитках лестниц. Анфилада арок, уходящих в бесконечность. Прошло ровно два года. Я вернулась в Португалию, куда привезла больного брата летом 2016-го. Привезла, потому что хотела, чтобы его окружали добрые, отзывчивые, теплые люди. Он сам потом говорил: “Я прихожу на радиотерапию, а меня здесь как будто все ждут. Медсестры мне всегда улыбаются.” Португальцы думают душой. Я видела, как Борина врач плакала, когда выписывала его. “Тебе теперь всё можно. Делай, что хочешь”. Потому что врачи не боги. В кафе напротив онкоцентра уже знали его вкусы. Если на витрине в часы обеда были креветки с рисом, откуда-то из глубин кухни появлялась полная тарелка тех же креветок, но уже без гарнира. Потому что человеку со шрамом на бритой голове можно всё, даже если блюда нет среди сегодняшних pratos do dia. И кормить уток в январе тоже можно, даже если вокруг больничного пруда висят таблички с надписью verboten. В

В пять тридцать улица под окнами оживает, и я просыпаюсь. Сегодня вывозят мусор — стекло. По грохоту кажется, будто грузовик выплёвывает на голый тротуар целые ящики с бутылками. Они разбиваются, и солнечные зайчики разбегаются по кирпичным фасадам старых домов. Примерно в этот же час появляются первые автобусы. Столь раннее пробуждение в городе для меня обычно означает поход в пустыню — к набатейским караван-сараям. Ехать туда долго, лучше успеть, пока раскаленный песок еще не обжигает ступни. Стройные ряды колонн выплывают из полуденного зноя, мерно покачивая головами-капителями. Барельефы оживают: быки протяжным рёвом встречают рассвет, слоны лениво вытягивают хоботы, вырезанные в камне лица сонно улыбаются. На византийских церквях звонят колокола, заглушая звук будильника. Я поднимаюсь с кровати, одеваюсь и иду к озеру в парке. В Берлине начинается новый день.

Сегодня плавали в лагуне прямо на берегу Атлантического океана. Последний вечер в Исландии выдался теплым и ярким! За две недели путешествия это был третий солнечный день. За все путешествие по Исландии мы потратили всего 50 евро на двоих. Из них четырнадцать заплатили водителю-поляку за проезд через туннель. Передвигались только автостопом, останавливались только у хостов через каучсерфинг, привезли 7 кг продуктов (я из Германии, моя подруга — из России): крупы, сыр, сухофрукты, орехи, консервы, шоколад, — и готовили сами. Два раза добывали еду из баков у супермаркетов ( dumpster diving ).

Freedom = Outdoors

“Icelanders naturally can’t stand injustice. I think we got it from vikings - the people of honor. Women and men were fighting equally at that time”. I love hitchhiking!

425 километров. 10 часов. 7 машин. Два веселых счастливых пенсионера подхватили нас после часового ожидания на трассе в Акюрейри. Они помнят, когда дорога еще была в другом месте, а в ныне заброшенном кафе на склоне можно было выпить кофе и перекусить. Рассказывали, что средняя продолжительность жизни мужчин в Исландии 83 года, и что они уже приближаются к этой отметке. Запомнился добрый пожилой учитель музыки, который угощал нас мороженым. Четырнадцать лет назад ему пришлось оставить работу - после инсульта плохо двигаются левая рука и нога. До этого он служил органистом в церкви и давал уроки фортепиано. Теперь живет в доме престарелых. На вопрос: “Вам там нравится?” — с улыбкой ответил: “Очень! Я всегда чем-то занят. Рисую, играю в шахматы, пишу книгу про известных гроссмейстеров”. После десятичасового пути на последние двадцать километров нас подбросил суровый рыбак с окладистой бородой, который никогда в жизни не покидал острова. Из близких, как он сам признался, у него есть тол