Collecting Moments

Из Кирьят-Шмоны в Рамот-Нафтали по Тропе Израиля Было утро пятницы, улицы уже ожили - народ закупался продуктами перед шабатом. Дрор (хост с каучсерфинга) привез нас на тропу возле Кирьят-Шмоны, и мы, водрузив на плечи непривычно тяжелые рюкзаки, направились по грунтовой дороге в сторону леса. Шагалось довольно легко и быстро, несмотря на то, что мои ботинки явно не подходили для дальних походов. Самым сложным, но и самым красивым участком на маршруте было ущелье вдоль сухого русла Кедеш. Перед крутым спуском в него мы заглянули в карту и увидели, что до конца пути оставалось всего три километра. Через час протискивания между булыжниками и вскарабкивания на глыбы выяснилось, что мы преодолели расстояние всего в пятьсот метров. Когда мы доковыляли до пересечения тропы с трассой, я уже очень устала и изрядно натерла ноги, поэтому оставшиеся полтора километра до деревни Рамот-Нафтали поехали стопом. Там мы позвонили ангелу тропы Шимону, который обрисовал нам путь до домика для швилистов. ...

Восход Луны над Мертвым Морем Редко кому удается наблюдать восход Луны — необыкновенное представление в черно-белых декорациях. Луна встает под покровом ночи. Она бесшумно появляется из-за иорданских гор, бросает шлейф на водную гладь и гордо ступает меж звезд по темному своду. Вслед ее шагам волны играют нежный ноктюрн, а ветер до самого утра дирижирует морским оркестром. На рассвете, когда всё вокруг неожиданно стихнет, Луна растворится в ярких лучах. Она скроется за небесные кулисы, пока все взоры обращены на другой берег, где из-за горизонта выплывает ее сестра в роскошном пунцовом одеянии.

С гор Сванетии к Черному морю Сваны ступают медленно, с каждым шагом прорастая корнями в землю. По левую руку — Ушба — вечный жених, по правую — Тетнулди — белая невеста. Никогда им не сойтись, не прикоснуться друг к другу. Горы не любят спешки, напора, суеты. Они пускают своих, проверенных: избранных на отвесные скалы, подготовленных на снежные вершины, а остальных — лишь на лесистые склоны. В этом году мы поднялись чуть выше низких облаков на сосновых кронах. Наши дни в Сванетии проходили в долине в окружении неприступных каменных башен, а не ледяных хребтов. Мы проехали автостопом от Зугдиди до Местии и от Местии до Ушгули, а потом спустились к черным пескам в Уреки. Море встретило нас бархатными волнами, за которыми с берега наблюдают бездомные псы и сонные коровы.

Пастухи в Серра-да-Эштрела В далеком горном царстве дошел до короля слух о пастухе, который тихими холодными ночами согревался в лучах самой красивой звезды на черном куполе. Послал он гонцов в хижину на холме и велел хозяину явиться во дворец. Король пообещал пастуху несметные богатства, если тот подарит ему свою небесную подругу. Не раздумывая, бедный человек ответил, что без любимой даже жизнь в роскоши для него бессмысленна. С тех пор по нитям дорог, опутывающим зеленые горы Звездного хребта, бродят одинокие пастухи. В руках у них посох, в котомках — овечий сыр и свежий хлеб. За день они устают карабкаться по извилистым тропам меж тяжелых гранитных камней. Люди сторонятся их так же, как и больших мохнатых собак, охраняющих стадо. На закате пастухи взбираются в густые облака на вершину и терпеливо ждут, когда на темном своде появится их подруга Эштрела.

Ажурные башенки, словно вылепленные из морского песка. Игра теней и света на локонах-завитках лестниц. Анфилада арок, уходящих в бесконечность. Прошло ровно два года. Я вернулась в Португалию, куда привезла больного брата летом 2016-го. Привезла, потому что хотела, чтобы его окружали добрые, отзывчивые, теплые люди. Он сам потом говорил: “Я прихожу на радиотерапию, а меня здесь как будто все ждут. Медсестры мне всегда улыбаются.” Португальцы думают душой. Я видела, как Борина врач плакала, когда выписывала его. “Тебе теперь всё можно. Делай, что хочешь”. Потому что врачи не боги. В кафе напротив онкоцентра уже знали его вкусы. Если на витрине в часы обеда были креветки с рисом, откуда-то из глубин кухни появлялась полная тарелка тех же креветок, но уже без гарнира. Потому что человеку со шрамом на бритой голове можно всё, даже если блюда нет среди сегодняшних pratos do dia. И кормить уток в январе тоже можно, даже если вокруг больничного пруда висят таблички с надписью verboten. В ...

В пять тридцать улица под окнами оживает, и я просыпаюсь. Сегодня вывозят мусор — стекло. По грохоту кажется, будто грузовик выплёвывает на голый тротуар целые ящики с бутылками. Они разбиваются, и солнечные зайчики разбегаются по кирпичным фасадам старых домов. Примерно в этот же час появляются первые автобусы. Столь раннее пробуждение в городе для меня обычно означает поход в пустыню — к набатейским караван-сараям. Ехать туда долго, лучше успеть, пока раскаленный песок еще не обжигает ступни. Стройные ряды колонн выплывают из полуденного зноя, мерно покачивая головами-капителями. Барельефы оживают: быки протяжным рёвом встречают рассвет, слоны лениво вытягивают хоботы, вырезанные в камне лица сонно улыбаются. На византийских церквях звонят колокола, заглушая звук будильника. Я поднимаюсь с кровати, одеваюсь и иду к озеру в парке. В Берлине начинается новый день.

Сегодня плавали в лагуне прямо на берегу Атлантического океана. Последний вечер в Исландии выдался теплым и ярким! За две недели путешествия это был третий солнечный день. За все путешествие по Исландии мы потратили всего 50 евро на двоих. Из них четырнадцать заплатили водителю-поляку за проезд через туннель. Передвигались только автостопом, останавливались только у хостов через каучсерфинг, привезли 7 кг продуктов (я из Германии, моя подруга — из России): крупы, сыр, сухофрукты, орехи, консервы, шоколад, — и готовили сами. Два раза добывали еду из баков у супермаркетов ( dumpster diving ).