Day 15. Venice

От дома мы пошли налево и через две минуты очутились на Fondamenta degli Incurabili (© И. Бродский)
«… есть, наверное, какой-то извращенный снобизм в привязанности к здешнему кирпичу, к его красным, воспаленным мышцам в струпьях слезающей стукатурки…»

Ах, вечная власть языковых ассоциаций! Ах, эта баснословная способность слов обещать больше, чем может дать реальность! Разумеется, «Набережная Неисцелимых» отсылает к чуме, к эпидемиям, век за веком наполовину опустошавшим город с регулярностью производителя переписи. Название это вызывает в памяти безнадежные случаи – не столько по мостовой бредущие, сколько на ней лежащие, буквально испуская дух, в саванах, в ожидании, пока за ними приедут – или, точнее, приплывут. Факелы, жаровни, защищающие от заразных испарений марлевые маски, шелест монашеских ряс и облачений, реяние черных плащей, свечи. … Fondamenta, название которой ставит вам диагноз независимо от характера вашего недуга. (© И. Бродский)

На закате все города прекрасны, но некоторые прекраснее. Рельефы становятся мягче, колонны круглее, капители кудрявее, карнизы четче, шпили тверже, ниши глубже, одежды апостолов складчатей, ангелы невесомей. На улицах темнеет, но еще не кончился день для набережных и того гигантского жидкого зеркала, где моторки, катера, гондолы, шлюпки и барки, как раскиданная старая обувь, ревностно топчут барочные и готические фасады, не щадя ни твоего лица, ни мимолетного облака. (© И. Бродский)

День 15. Венеция

• Маршрут “Color door” из путеводителя “The secret Venice of Corto Maltese”

"Взяла лису досада. Думала, что наестся на целую неделю, а домой пошла — не солоно хлебала. Как аукнулось, так и откликнулось! С тех пор и дружба у лисы с журавлем врозь."

• В коллекции Пегги Гуггенхайм неожиданно нашлись две работы, в карикатурном виде изображающие меня.

В странствиях (Max Ernst. "In the streets of Athens"):В "покое" (Carra. "Pursuit"):

Так пишет об этом месте Бродский: «Возможно, единственная цель коллекции Пегги Гуггенхайм и тому подобных наносов дряни двадцатого века, выставляемых здесь, - это показать, какими самодовольными, ничтожными, неблагородными, одномерными существами мы стали, привить нам смирение».
Странница не может с этим согласиться, поскольку искусство, представленное здесь, она по-настоящему чувствует. Не все и не всегда, но гораздо лучше, чем Тьеполо и Тинторетто.
Тут скорее подошла бы другая цитата: «… глаз ищет безопасности. Этим объясняется пристрастие глаза к искусству вообще и к венецианскому в частности. Этим объясняется тяга глаза к красоте, как и само ее существование. Ибо красота утешает, поскольку она безопасна. Она не грозит убить, не причиняет боли. Статуя Аполлона не кусается, и не укусит пудель Карпаччо.» Думается, что картины Боччони, Пикассо и Магритта тоже не кусаются, как и скульптуры Джакометти. Они не причиняют физической боли, но способны вызвать самые сильные эмоции.